Прочитайте отрывок из рассказа Константина Георгиевича Паустовского (1892—1968). Объясните поступок мальчика. Почему он назван геройским?
Какой из заголовков вы выберете: «Лувр», «Нищие в Лувре» или «Благородство парижан»? Почему?
По толковому словарику уточните лексическое значение выделенных слов.
...Лувр отапливался калориферами. Из врезанных в пол красивых медных решёток дует горячий ветер. Он чуть попахивает пылью. Если прийти в Лувр пораньше, тотчас после открытия, то вы увидите, как то тут, то там на этих решётках неподвижно стоят люди, главным образом старики и старухи.
Это греются нищие. Величавые и зоркие луврские сторожа их не трогают. Они делают вид, что просто не замечают этих людей, хотя, например, закутанный в рваный серый плед старик-нищий, похожий на Дон Кихота, застывший перед картинами Делакруа, не может не броситься в глаза. Посетители тоже как будто ничего не замечают. Они только стараются поскорее пройти мимо безмолвных и неподвижных нищих.
Особенно мне запомнилась маленькая старушка с дрожащим испитым лицом, в давно потерявшей чёрный цвет, порыжевшей от времени, лоснящейся тальме. Такие тальмы носила ещё моя бабушка, несмотря на вежливые насмешки всех её дочерей — моих тётушек. Даже в те далёкие времена тальмы уже вышли из моды.
Луврская старушка виновато улыбалась и время от времени начинала озабоченно рыться в потёртой сумочке, хотя было совершенно ясно, что в ней нет ничего, кроме старого рваного платочка.
Старушка вытирала этим платочком слезящиеся глаза. В них было столько стыдливого горя, что, должно быть, у многих посетителей Лувра сжималось сердце.
Ноги у старушки заметно дрожали, но она боялась сойти с калориферной решётки, чтобы её тотчас же не занял другой.
Пожилая художница стояла невдалеке за мольбертом и писала копию с картины Боттичелли. Художница решительно подошла к стене, где стояли стулья с бархатными сиденьями, перенесла один тяжёлый стул к калориферу и строго сказала старушке:
— Садитесь!
— Мерси, мадам, — пробормотала старушка, неуверенно села и вдруг низко нагнулась — так низко, что издали казалось, будто она касается своих колен.